Известность Рашиду Нугманову принес фильм «Игла». С 1993 года он живет во Франции, продолжает заниматься политической деятельностью и интересоваться всеми политическими и демократическими процессами, происходящими в Казахстане. В интервью «Бизнес & Власть» он высказал мнение по поводу свободы слова в Казахстане.

– Полемика вокруг поправок, предложенных в законодательные акты по вопросам СМИ, не слабеет. Мнения разнятся. На ваш взгляд, к чему приведут эти поправки и с чем они связаны?

– Принятые поправки существенно расширяют возможности государственного давления на СМИ, главным образом на печатные издания. Хотя поправки эти не предусматривают прямых цензурных полномочий для правительства, они дают ему мощные инструменты для цензуры косвенной – через давление на редакторов и собственников СМИ. Об этих инструментах уже много и подробно сказано как в местной прессе, так и в шквале заявлений и писем протеста от международных организаций, поэтому не буду повторяться. Поправки связаны, на мой взгляд, с непростой ситуацией, сложившейся в политической системе страны после убийства Алтынбека Сарсенбаева, с усилением внутреннего противостояния, пока скрытого, но способного выплеснуться наружу через неконтролируемые СМИ и привести к созданию новой публичной оппозиции. Недаром апологеты поправок приводят аргументы об «усилении национальной безопасности», и в определенном смысле я могу понять их опасения о благополучии отдельных групп во власти. Но вот только способно ли отсутствие свободы слова пойти на пользу всей стране – это большой вопрос. Ведь свободная пресса – главный санитар в любом демократическом обществе. Ее отсутствие сильнейшим образом расшатывает эту безопасность, загоняя разрушительные политические процессы в тень и многократно усиливая их негативный эффект в моменты кризисов, наподобие эффекта закрытого котла. Совершенно не убеждают и доводы министра информации Ертысбаева о «повышении доверия граждан к СМИ». Результат будет как раз диаметрально противоположным – падение этого доверия. Те, кому довелось пожить в условиях тоталитаризма, знают, о чем я говорю. Катастрофичны последствия и для международной репутации страны. В частности, эти поправки нанесли серьезный удар по стремлению Казахстана председательствовать в ОБСЕ.

– Можно ли воспринимать меры, реализуемые Ертысбаевым, как попытку демонополизации СМИ? Или же это обычный передел собственности?

– Я не вижу в этих поправках конкретных механизмов демонополизации. Они скорее направлены на отдельные неугодные газеты, нежели на крупные медиахолдинги. Использование данных поправок для передела собственности – крайне неуклюжий и недейственный инструмент. Если именно эта цель была в головах их создателей, то меня их фантазия не впечатляет.

– Как понимаете заявление нового министра о том, что изменения в закон вносятся лишь с одной целью – вывести казахстанскую журналистику на новый качественный уровень, в том числе с точки зрения повышения ее ответственности?

– Я давно научился читать между строк, еще во времена Советского Союза. Министр прав в том, что закон имеет своей целью вытолкнуть казахстанскую журналистику на новый уровень. Это уровень повышенной самоцензуры. Видимо, развитие эзопова языка в Казахстане представляется ему приоритетным направлением деятельности Министерства культуры и информации.

– Удовлетворяет ли вас положение СМИ в Казахстане?

– Одно слово: нет.

– Дайте, пожалуйста, оценку состоянию свободы слова в Казахстане. На чем она основывается?

– Состояние свободы слова – зеркальное отражение политической системы и индикатор вектора ее развития. Когда свобода слова подавляется, не может быть речи о «политической модернизации». Это два противоречивых понятия, и они не могут сосуществовать рядом. В отсутствие свободы слова нас ожидает только политическая стагнация. Кому-то она может представляться стабильностью, но это обманчивое впечатление, страусиная политика.

– Что необходимо сделать правительству, элите, политикам и просто обществу для изменения ситуации?

– Правительству и политической элите не следует забывать, что в условиях транзитного общества, каковое сложилось сегодня в Казахстане, пути развития страны в огромной степени зависят от их политической воли. А потому на них лежит повышенная ответственность за свои действия. Казахстан продекларировал построение демократического общества, и резкие отступления от задекларированных целей наносят урон, как развитию страны, так и ее репутации, последствия чего будут сказываться многие и многие годы. Я не вижу иных причин, кроме воли ее лидеров, из-за которых наша родина не могла бы активизировать политические и гражданские реформы и объединить всех в построении открытого, свободного, демократического общества. Нашу политическую оппозицию хотелось бы видеть выросшей из тесных штанишек личных обид и амбиций. Ей пора построить, наконец, настоящую полнокровную партию, которая подчинялась бы общей идее, а не интересам ее открытых и скрытых лидеров, которая была бы выше личностей, ее составляющих. Их обоих – власть и оппозицию – хотелось бы видеть способными к взаимоуважению и продуктивному диалогу. Ну а обществу хотелось бы пожелать веры в собственные силы и побыстрее расстаться с нашей безнадежно устаревшей привычкой полагаться в своей судьбе «на сильных мира сего».

31 июля 2006 г. Айжан Шалабаева, Бизнес & Власть
http://www. kub. kz/article. php? sid=13794